[iezekiil]

Роботек: Арт номер раз и "Как я провел этим летом" (что может быть проще кроссовера с фандомом Фандома?)

Я хотела увидеть это нарисованным еще лет пять или больше назад, тогда я даже не примеривалась к рисованию и понятия не имела о "Роботеке". Просто было лето, я валялась на берегу озера и смотрела на самолеты, летающие между стеблями травы наперегонки с насекомыми.
Удачно срослось: и давняя мечта исполнена, и лето не прошло мимо, и

выкладка пополнена

на инсайде получен сомнительный комплимент - типа "они чо, учеников художественных школ привлекли?" .
А потом еще и написала об этом... и не только. Честный ОБВМ, было даже немного стрёмно выкладывать в командное соо (именно туда, не в выкладку как таковую). Но потом уже перечитала и поняла, что там достаточно всё прикрыто - всё же инстинкт сработал, гыг. И жаль, что фандом Фандома не оценил такую идею кроссовера А еще там кусок жести - понимаю, что это странно выглядит, но изначально оно писалось в выкладку мини на рейтинг, и я хотела немного потроллить на тему любимого рассказа оттуда.

Название: "Жизнь насекомых"
Пейринг/Персонажи: неопознанный партизан/инвиды
Примечание: Роботек "Новое поколение" или М.О.С.П.Е.А.Д.А.



Название: Лежать в траве и слушать летний гул
Размер: 2100 слов
Персонажи: артер ФБ, Джим Ланк, Скотт Бернард, Рэнд, Ланс Бельмонт.
Категория: джен
Жанр: ОБВМ
Рейтинг: PG-13
Содержание: по большей части выдуманное. По третьему сезону "Роботека".
Задание: кроссовер с fandom Fandom 2013
Примечание: в финале песня из саундтрека сериала "Роботек", "We will win" в исполнении Майкла Бредли

*****
Дождь не был неожиданным. Можно было ставить на то, что он пойдет в самый неподходящий момент, и так и произошло. Только я расставила все баночки, смешала краски, сделала пару мазков - на картон начали падать капли. Делать нечего, пришлось чертыхнуться, побросать все в сумку и пойти в дом. С тех пор как я начала рисовать эту странную битву гигантских боевых роботов в траве, натура на обочине проселочной дороги изменилась тысячу раз. Пока меня что-то отвлекает, время смешивает мои расчеты, стебли, листья и бутоны на бумаге путаются в пространстве и во времени, мозг не поспевает за жизнью, руки беспомощны, как у робота с подвисающим интеллектуальным центром. Я все делаю неправильно, и все сильнее хочу бросить этот сомнительный арт. И слиться с этой сомнительной "битвы" заодно.
Дома я гляжу на слегка промокший картон. Верхняя половина уже покрыта акриловой пленкой, капли дождя остались на голубой и белой поверхности - это удивительно красиво, если ловить в них отражение света. Но на нижней половине рисунка вода впиталась в голые волокна.

Картон, акрил, вода

Джим Ланк, животом чувствуя тепло придорожной пыли, ждет наступления тьмы. Она должна прийти оттуда, где за кронами деревьев и стеблями травы расположена их летная часть – и откуда бежал он сам, не помня себя. Он не знает, насколько успел удалиться от авиабазы, когда, услышав нарастающий гул, упал на обочину. В какой-то момент он не выдерживает и приподнимает голову, чтобы разглядеть сквозь траву, идет ли за ним тьма, которая в один момент поглотила почти все войска Земли, а теперь охотилась за теми несчастными, кто не погиб сразу. Он успевает заметить что-то в просвете между стеблями – то ли гигантские летающие машины в небе, то ли крохотные насекомые среди цветов - но в следующий момент оглушающий грохот заставляет его вжаться лицом в землю. Порывы горячего ветра бьют по рукам, закрывающим голову, легкие заполняются частицами гари, прилетевшими оттуда, где сейчас исчезают в дыму и пламени его товарищи. На какой-то момент грохот стихает – а потом превращается в яростный рев. К нему катится гигантская огненная волна, пылает сам воздух, одежда обжигает. Скоро все будет кончено. Но вдруг новый звук наполняет гибнущий мир. Внезапный ошеломляющий шум воды, льющейся сверху. Битва стихий длится недолго. Ливень невероятной силы прибивает к земле гарь и пожухшую траву, дорога превращается в бурный мутный поток, на берегу которого захлебываясь и хватая пальцами стебли, извивается человек. Корчится, будто от нестерпимой боли, сковавшей даже способность кричать. Потом стихает и дождь. Мир, бесповоротно изменившийся за считанные минуты, нем и глух. Человек, лежащий в грязи, тоже тих и неподвижен. Лишь спустя какое-то время он приподнимается и садится. Стирает грязь с лица. Бормочет: "Какого черта", слепым вялым движением срывает травинку и отправляет ее в рот. Но дождь смыл всякий вкус, и Ланк не чувствует даже горечи.

*****

Изломанное тело, смятое, скомканное и отброшенное за ненадобностью. Крови столько, что это кажется неправдоподобным. Удар, в котором не было даже злобы, был жесток. Слишком большая цена за желание стать матерью. Хотя здесь о желании и речи нет – только слепой инстинкт. Перед ним беспомощны все живые существа, какого бы размера они не были. Вот она лежит беспомощная, мертвая, в луже крови. Моей. На моем рисунке. Останки комарихи я осторожно сметаю щетиной кисточки, капелька крови размазывается и смешивается с непросохшей охрой. Инвиды – участники битвы на моем рисунке – это, по сути, насекомые, поэтому я всматриваюсь в этих мелких летучих, ползучих, кусачих тварей с каким-то нездоровым любопытством.
Никогда раньше я не наблюдала столько за растениями и насекомыми. Этот микрокосмос деревенского лета, пожалуй, стоит московских выставок и музеев. Можно днями смотреть на какую-нибудь травинку, считывать ее форму, фактуру, цвет – не надоедает.
А вот от собственного рисунка меня уже отчаянно тошнит. Я запуталась в нем окончательно. Капелька крови не может помешать замыслу, который стал неразличим в хаосе красок. Я продолжаю уже на автомате, просто потому что "надо" – слово, давно лишенное всякого смысла.

Картон, акрил, кровь

Скотт Бернард вытягивается во весь рост в густой траве – она окутывает его зеленым облаком, расправляет листья над его головой, шелестит крыльями своих суетливых обитателей. Над его головой нависают смутно знакомые маленькие желтые цветы на длинном упругом стебле. Кажется, это зверобой – растение из списка "В", приложение к их инструкции по выживанию на Земле. Тонизирует, притупляет чувство голода. Полезная штука. Вот только, кажется, есть другая, похожая трава, с которой зверобой путать нельзя. Но Скотт не помнит факторы различия, и, главное, возможный вред, который может нанести ее употребление. Память будто пеленой окутало. А ведь он был лучшим на своем курсе десантной подготовки и знал инструкцию назубок. Но это все черная апатия, охватившая его после разгрома дивизии Марс. Когда он очнулся возле останков своего космолета на лесной поляне – на поверхности Земли – он мог так и застыть там неподвижно. Даже атака инвидов не вывела бы его из этого странного состояния, которое, по сути, было распадом личности и соскальзыванием в смерть. Инвиды сами были смертью.
Но эта чертова планета, чужая ему историческая родина, подбрасывает ему все новые загадки каждую минуту и заставляет думать о выживании. Скотт не привык к хаосу – он вырос в
космической крепости, среди военных, и лишь изредка посещал Тайрол. Но Тайрол тоже был цивилизован и упорядочен. Буйство земной природы чем-то напоминает ему мифы об Оптере – зеленой планете, на которой когда-то инвиды вели полурастительное существование, задолго до того как стали главными паразитами и хищниками Вселенной.
Это сходство не добавляет ему любви к Земле, где с неба может внезапно политься вода, свет Солнца обжигает, любое растение может оказаться ядовитым, а полчища гнусных кровососов атакуют с тупой яростью инвидов. Спасибо еще, что до сих пор ему не попадались дикие животные опаснее кроликов, так похожих на поллинаторов.
Скотт зажмуривается и пытается представить нужную страницу приложения со списком "В". Но его попытку сосредоточиться прерывают новые звуки, примешавшиеся к летнему гулу насекомых. Он открывает глаза и сквозь стебли травы видит в воздухе три летящие в его направлении машины, карикатурно похожие на сиреневых крабиков. Инвиды! Черт, думает Скотт, ползком перебираясь к прикрытому травой "Циклону", только не сейчас, пожалуйста, я с удовольствием прихлопну вас потом, мне так нужен отдых… На этот раз все-таки повезло – рокочущие механизмы пролетают в стороне, не заметив его, и вскоре их шум стихает. Скотт пытается расслабиться, но вдруг видит возле своего локтя непонятно откуда появляющиеся бурые капли какой-то жидкости – это что еще за чертовщина?! Он дергается в сторону, и внезапная боль в плече заставляет его хрипло расхохотаться. Он был ранен; видимо, пока он полз, рана открылась. Бурые капли - всего лишь его кровь! С ума он сойдет с этой кошмарной планетой. Тут его взгляд привлекают красные комочки среди зелени. Будто пытаясь хоть как-то оправдаться в его глазах, природа подкинула ему нечто действительно полезное.
Исхудавший человек с запавшими глазами срывает и кидает в рот несколько ягод земляники - растения из списка "А": не только полезные и питательные, но и обладающие хорошими органолептическими показателями.

*****

Закончить картину нельзя, можно только остановиться. Не помню, откуда это.
Я смогла это сделать. STOP. CANCEL. Операция завершена. СУШИ ВЕСЛА.
Осознание ФИНАЛА наполняет меня нарастающим восторгом всеобъемлющего торжества беспредельного могущества божественного начала. А еще у меня есть бутылка холодного пива и двадцать минут до автобуса. Возвращаюсь в Москву – сканировать и выкладывать в интернет несколько сотен килобайт этого лета. А потом вернусь сюда, обещаю себе, глотая пиво и разглядывая
рисунок. Неосторожное движение – и капля падает на картон. Впрочем, акрил давно высох, так что ничего страшного….
Но страшное случается – я вдруг понимаю, что на месте этой капли должна быть пчела. Без нее мне опять чего-то не хватает! О, Н-Е-Е-Е-Е…
Ладно, дорисую уже в Москве.

Картон, акрил, пиво

Рэнд валяется в траве нагишом, жарится в зное, подставляя солнцу то спину, то пузо. Вбирает в себя свет и гул летнего дня. Растворяется в них целиком, сливает их и себя в единое целое. Но в какое-то мгновение один из звуков выбивается из общего хора и ведет свою партию, однообразную и зловещую. Шум двигателей. Рэнд приоткрывает глаза. Надо же, так и есть – инвиды. Пока далеко. Если смотреть на них сквозь стебли, выглядят как пара букашек в брачном танце – идиллия, да и только. Рэнд и не напрягается… почти. Он знает свое место в сложившейся пищевой цепочке. Инвидов не интересуют штатские. Инвидам нужны военные.
Вот если бы Рэнд увидел военных… им точно лучше на глаза не попадаться.
И все-таки, думает он, присаживаясь и доставая из дорожной сумки флягу с пивом, что понадобилось инвидам в этом месте? О партизанах здесь уже несколько лет не слышали. Военных баз, сохранившихся после вторжения, просто нет. Он делает глоток и едва не давится – настолько неожиданно то, что он видит. Один из инвидов пикирует вниз и выпускает серию трассирующих снарядов. И тут же, будто кузнечик из травы, выпрыгивает в небо похожий на робота человек в скафандре и лепит прямой наводкой по крабам! Откуда взялся этот чокнутый?! Рэнд, забыв про пиво и осторожность, – и даже про то, что он без штанов – вскакивает и вглядывается в воздушный бой, ожидая неизбежного падения скафандра. Но нет, после очередной серии взрывов, когда дым слегка рассеивается, видно, что подбит один из инвидов! Вот это ДА!!! Безумный скафандр неуязвим – он стреляет, прыгает и снова стреляет, и вот уже второй краб пускает клубы черного дыма. ДА!!! Бронекузнечик приземляется где-то за деревьями. Рэнд тут же возвращается в свое тело.
Черт, здесь сейчас такое начнется! Скорее делать ноги! Гоу-гоу-гоу-гоу-гоу! Едва попадая ногами в штанины на бегу, Рэнд кидается к стоящему в тенечке байку, не забыв прихватить флягу. Фул троттл! Мотоцикл едва не вылетает из-под него. Рэнда все еще штормит. Только что он был в небе, прыгал, уворачивался и палил по врагам. Но пора возвращаться на землю. Не он
ли говорил, что самый верный путь податься в партизаны– это всерьез задуматься над вопросом: "Достаточно ли я глуп, чтобы сделать это?"

***

Я смотрю на скан рисунка на мониторе. Какой вариант выбрать – посветлее, потемнее или пофигу? Третий вариант ведет с разгромным счетом. Осознание простого факта – ФБ только начинается – действует как-то… ну так. Фрустрирующе. Особенно вкупе с другим, еще более простым – от лета осталась только половина.
Забавно, что я даже не сразу опознаю то, что мешает совершенно естественному желанию – свалить подальше от всей этой глупости. Это чувство мне просто незнакомо и не могло возникнуть у меня в реальном мире – разве что в напрочь забытом детстве. Лояльность… В реальности она всегда чем-то попахивает. Трупным запахом разлагающейся идеологии. Гнильцой взаимного обмана и манипулирования. Бодрым потом труда на незнакомого дядю. Легким перегаром улыбающегося во все сорок восемь зубов идиотизма…
В интернете нет запахов. Ничто не помешает мне создать здесь любой смысл, и отказаться от тех, которые мне не нравятся. Я свободна, как в своих фантазиях.

Букет полевых цветов

Лансер понимает – что-то пошло не так. Контрольное время давно позади, сигнала все нет. Толпа солдат еще ревет и раскачивается у импровизированной сцены на плацдарме войсковой части. Желтая танцовщица изгибается в одной из своих фирменных концертных поз – закручивается пружиной и отпускает себя, выкрикивая слова песни на выдохе – импульс проходит сквозь всех собравшихся, энергия подбрасывает вверх сотни рук, исторгает крик из глоток. Но концерт не может длиться вечно. "Ты продлишь его столько времени, сколько понадобится ребятам, чтобы закончить операцию", - говорит себе Лансер с мрачной решимостью, и нетрепетным жестом одергивает воротник платья, приоткрывая плечи. Солдаты орут так, что он поневоле задается вопросом – что им рисует воображение вместо тощих мужских плеч с выпирающими костями?
Какого-то совсем мелкого юнца сослуживцы с гоготом выталкивают на сцену. Тот судорожно сжимает в руках букет полевых цветов. Оказавшись на виду, солдатик понимает, что терять нечего – и с застывшей улыбкой протягивает букет Танцовщице. Лансер принимает здоровенный веник и легким движением обнимает парня, не сомневаясь, что тот, когда отойдет от шока, будет всем рассказывать, как Танцовщица прижалась к нему теплыми мягкими сиськами.
Лансер на секунду застывает, прижимая к груди цветы. Они могли расти у той самой обочины, где еще недавно они завтракали все вместе. Вся их разношерстная компания, которую Скотт, несколько оторванный от реальности, называет отрядом.
Самое забавное, что реальность с каждым днем все больше подтверждает слова Скотта, как будто смиряясь с его нежеланием видеть её как есть.
Лансер смотрит сквозь букет на небо, отчаянно надеясь на долгожданную сигнальную ракету. И холодеет, увидев вместо этого самое худшее – стремительно летящих в их сторону инвидов.
Черт! Что-то действительно произошло! Так или иначе – концерт окончен, срочно пора расходиться. На сцену быстрыми шагами поднимается офицер, до краев наполненный этим самым "срочно". Но Лансер сует букет ему в руки, а сам делает шаг вперед. Вот теперь начинается настоящий концерт. Вытянувшись на краю сцены с откинутой рукой, в другой сжав микрофон – Лансер начинает петь:




Жизнь лишь то что мы выбираем!
Так давайте возьмем ее.
Давайте будем свободны
Мы можем найти свет, о котором мечтаем.
Свет любви поможет нам победить!

И мы должны драться до конца
Встать во весь рост и не сдаваться
И наши усилия не будут напрасны
Нет беды, что не осилить вместе

Под хор сердец, что бьются в унисон
Мы взмоем в небеса!
С любовью, что покорит вселенную
В этой битве последней мы победим
Мы победим, мы должны!
Мы победим мы можем!
Мы можем победить!